I Virtuosi Italiani: Вам нравится Брамс?

О событии

Насладитесь классической музыкой, как никогда раньше, во время потрясающего исполнения шедевров Иоганнеса Брамса в замечательном веронском театре "Ристори".
О том, что такое камерная музыка, каковы ее особенности и ее функции в художественной традиции Германии XIX века, рассказывает Пауль Хиндемит в своей теоретической и критической книге "Мир композитора", опубликованной в 1952 году и полной идей и размышлений, причем не только музыкальных. "В очень маленьком зале, — пишет композитор из Ханау, — в гостиной, мы можем ясно различить самые сложные мелодические линии, самые сложные гармонии и самые замысловатые ритмические рисунки, потому что находимся в очень тесной пространственной связи с источником звука. Кроме того, инструменты и певцы могут использовать самые изысканные технические тонкости, потому что ничего не будет потеряно, а сами исполнители могут передавать свои впечатления напрямую, как в частной беседе. Композитор, пишущий для таких условий, получает максимальную свободу для развития своей техники в самых эзотерических областях. Почти все, что он пишет, имеет потенциал быть представленным ясно и воспринятым отчетливо. Поэтому неудивительно, что камерная музыка всегда была предпочтительной средой для технической смелости в применении музыкальных элементов.
Теперь это удовольствие от общения с культурными людьми, которые умеют улавливать аллюзии и нюансы даже в самых возвышенных и сложных речах, находит свое самое естественное и характерное место в камерной музыке Брамса. Брамс любовно культивировал его на протяжении многих лет, после ранних произведений, написанных в основном для фортепиано, и до того, как в зрелом возрасте приступил к симфонической композиции, создав Первую симфонию, которую Ганс фон Бюлов считал продолжением бетховенской "Девятой".
Квартет соль минор был написан летом 1861 года и 16 ноября того же года впервые исполнен в концертном зале Гамбурга с Кларой Шуман за фортепиано. Квартет был очень хорошо принят публикой и критикой, хотя при последующем исполнении в Вене, с композитором за фортепиано, он вызвал некоторые нарекания из-за академического тона в построении. Естественно, это были первые более или менее ядовитые стрелы, пущенные яростными венскими критиками в адрес Брамса, которому предстояло ждать еще много лет, чтобы считаться музыкантом большого масштаба в немецкоязычных странах.
Квартет op. 25 — большой по масштабу и довольно сложный инструментально, с доминирующим положением фортепиано при полном соблюдении контрапунктического взаимодействия со струнными. Первая часть впечатляет как разнообразием тем (их три), так и богатством музыкального дискурса, окутанного атмосферой сладкой и ласковой меланхолии, типично брахмовской. За вступлением, основанным на первой теме, следует экспозиция из трех главных тем, в последующей разработке композитор использует только первую тему, затем следует рекапитуляция со всеми тремя темами, а Allegro завершается классически линейной кодой. Интермеццо (Allegro ma non troppo) — страница нежного лиризма, пронизанная ощущением осенней поэзии, центральный эпизод — значительный, чуть живой в своей мимолетности и кьяроскуро созвучий.
Andante con moto открывается теплой и спокойной скрипичной мелодией, проецируемой с интенсивностью вибрации и увлекающей за собой остальные инструменты в романтическом настроении. Во второй части экспрессивная атмосфера становится энергичной и боевой, почти отголоском немецких народных песен и гимнов. Анданте завершается возвращением к той же мечтательной начальной фактуре.
Последняя часть — неистовое рондо с цыганским колоритом, напоминающее о духе венгерских танцев, так мастерски переписанных Брамсом, который в молодости совершил множество концертных турне со знаменитым будапештским скрипачом Эде Ременьи. Дважды среди праздничных и ошеломляющих ритмов цыганской музыки появляется любопытный каданс, представляющий собой, по словам французского критика, неожиданное рукопожатие Баха и Листа.

Несмотря на великолепие своей оркестровой музыки, Иоганнес Брамс доверил свои самые прекрасные, самые глубокие, самые подлинные вдохновения камерной музыке. Однако в первые десять лет своей карьеры он не проявлял никакого интереса к камерной музыке и посвятил себя почти исключительно фортепиано и Lieder: лишь несколько незаконченных или неопубликованных произведений уже намекали на его скрытое пристрастие к этому музыкальному жанру, в котором соединились две, казалось бы, непримиримые стороны его творчества — поиск формального совершенства и доверительный и интимный тон, или, проще говоря, классика и романтика. Но конкретно это пристрастие начало проявляться только после 1860 года. С этого времени камерные сочинения регулярно следуют одно за другим, так что к концу жизни Брамс оставил каталог из двадцати четырех камерных сочинений, разделенных между большим количеством различных (и часто необычных) ансамблей, таких как струнный секстет или трио для фортепиано, скрипки и рожка. Каждый из них используется один, два или максимум три раза, не создавая монументальных циклов, сравнимых с семнадцатью струнными квартетами Бетховена.
Помимо разнообразия ансамблей, камерную музыку Брамса объединяет ностальгическая и осенняя фоновая окраска, которая распространяется как на интимные тона и разговорные переливы, так и на трагические размышления и страстные порывы, как на меланхолические настроения природы, так и на яркие цитаты из популярной музыки, особенно цыганской. На формальном уровне Брамс не вносит особых новшеств: архитектура частей, техника развития и варьирования тем связаны с бетховенской моделью, но с богатством выдумки и легкостью письма, которые всегда производят впечатление полной свободы и естественности. Таким образом, ему удается примирить, казалось бы, непримиримые аспекты — романтизм и классицизм, интимное выражение чувств и мощное формальное построение, чувство мелодии и контрапунктическое мастерство.
Квинтет фа минор для фортепиано и струнных, op. 34, знаменует момент достижения Брамсом полной зрелости, произведение, в котором все контрастные аспекты его творчества достигают полного выражения и полного равновесия: поэтому это один из его величайших шедевров, и не только в области камерной музыки. Как и многие другие шедевры Брамса, его генезис был измучен сомнениями и раздумьями. Он был задуман в 1861‐1862 годах как струнный квинтет (две скрипки, альт и две виолончели: ту же форму использовал Шуберт в своем Квинтете до мажор), но эта версия была уничтожена после критики со стороны Йозефа Иоахима и Клары Шуман, к советам которых Брамс всегда прислушивался очень внимательно: в частности, Клара предположила, что некоторые темы и развитие требуют фортепиано. Поэтому Брамс переписал его для двух фортепиано и исполнил в Вене в апреле 1864 года, но и на этот раз он не убедил публику, а Клара Шуман определила его слабость в том, что "это произведение настолько полно идей, что требует целого оркестра, на фортепиано же большинство этих идей теряется", и заключила: "Пожалуйста, переработайте его еще раз". Брамсу понравилась эта версия (через несколько лет он опубликовал ее как Сонату для двух фортепиано ор. 34b), но он снова последовал совету своего друга, но лишь частично, поскольку вместо целого оркестра добавил к фортепиано струнный квартет.
Эта третья версия была реализована летом 1864 года, и мнение доверенных друзей и советников Брамса на этот раз было единодушно положительным. Великий дирижер Герман Леви написал Брамсу восторженное письмо: "Квинтет прекрасен без слов. Тот, кто не слышал его в первоначальном виде, как Струнный квинтет и Сонату для двух фортепиано, не может представить, что он не был изначально задуман и написан для нынешнего сочетания инструментов… Из монотонного произведения для двух фортепиано вы сделали произведение великой красоты, шедевр камерной музыки. Ничего подобного не было слышно с 1828 года" (год создания уже упоминавшегося квинтета Шуберта).